Я не лише складаю тематичні списки читаного/нечитаного, але іноді навіть за ними читаю. От днями вперто (віва Інтерсіті! Куди ж звідти подінешся) та із захватом дочитувала мемуари американської художниці Керолайн Майтінґер про кількарічну експедицію до Соломонових островів, що я цю книжку до збірки “острівних” включала. Мемуар, до речі, цікавезний з різних боків.

Бік перший – не-ідилічний. Неймовірно цікаво читати максимально приземлені з побутової точки зору замальовки про життя в тропічному раю. Я тут навіть не кажу про соціальні аспекти – бідність, постколоніальні відрижки etc. Нє, тут на першому місці банальне прилаштування життя до незвичних умов. І прилаштування, треба сказати, епічне. Звісно, у спогадах описується “сива давнина” – 1926-1930 роки – але є речі, на які прогрес принципово не впливає. І, якщо чесно, мій потяг “До пальм! До білого пісочку!” суттєво вщух. Пальми, сонечко, прозора водичка, свіжі кокоси, щеплення, отруйні комахи та риби, проблема зі звичними харчами та способом життя…

Бік другий – організаційно-творчий. У тексті “Полювання за головами” багато та докладно розповідається про роботу художниці. Саме роботу. Один фланг – це праця за гроші, тобто замовні портрети, чия (от дивина!) замовність прямо впливає на творчі методи. Інший фланг – складнощі антропологічного живопису у розтині та деталях: як обирати моделей – за наукою чи за “мальовничістю”, де брати моделей, як умовляти моделей позувати, як переконати моделей, що позування – це також робота, нехай і дуже для них незвична…

Бік третій – колоніально-класовий. Тут уже на перший план виходить час написання та притаманні йому… особливості сприйняття. Сама Майтінґер всіляко підкреслює свій анти_расизм, але тягар білої людини вона також близько знає (хоча й трохи рефлексує з цього приводу, і ті рефлексії читати цікаво). А от що лишалося при ній – так це відвертий класизм. Трохи навіть кумедно зустрічати пасажі про: всі аборигени звісно рівні, але інші рівніші – бо ж відчувається аристократизм нащадків вождів, не те, що якесь бидло підзаборне.

Там ще боків багато (один тільки колоніально-постколоніальний який класний – особливо, коли похапцем аналізується різниця між німецькими та британськими режимами), але ж я автоматично підкреслюю цитатки про специфічно гендерні штуки. Тут ще треба сказати, що у спогадах вичерпно розкривається тема “Що це таке – двійко молодих неодружених жінок попхалися на край світу? Працювати? Не повіями?”. Але навіть більш цікаво читати короткі замальовки про життя місцевих жінок. Трохи отих самих виділених цитат – під катом.

Про життя дружин плантаторів:

Помимо ряда других вещей, мы узнали о трудностях семейной жизни на островах. Вряд ли эти трудности угрожали членам экспедиции, охотящейся за головами, но все же из этих рассказов мы почерпнули немало интересного. Мы узнали, что белые женщины должны уезжать на время родов на юг, во избежание послеродового сепсиса, угрожающего роженице на островах, несмотря на то что в Тулаги имеется больница (мы все удивлялись, почему туземные женщины не подвергаются той же опасности). Беременная женщина должна уезжать на юг в начале своей беременности из-за множества возможных осложнений, заболевания малярией и другими местными болезнями. Совершенно необходимо, чтобы после родов мать и ребенок на протяжении нескольких месяцев находились под наблюдением врачей, так как иногда малярия передается ребенку еще в утробном состоянии, и зачастую дети рождаются с увеличенной селезенкой и поражением некоторых желез. Иметь семью или, говоря другими словами, жить нормальной для взрослого человека жизнью сопряжено для белого жителя островов с огромными трудностями.

Про окремі залишки матрілінійності:

В здешних краях существует своеобразное право наследства и, если мы все правильно поняли, звание вождя наследуется по мужской линии, а обычное имущество по женской. Например, все дети принадлежат роду матери, и их законным опекуном является не их отец, а брат матери. Наследство оставляется главой семьи не собственным детям, а детям сестры, за исключением украшений, символизирующих власть вождя, которые составляют его личную собственность и переходят потомкам вместе с титулом. В других районах или даже в отстоящих недалеко одна от другой деревнях право наследования может быть совершенно противоположным.

Про культурний шок американок:

Но еще с большим удивлением мы узнали о полной несостоятельности наших представлений о правовых отношениях между мужчинами и женщинами в далекой Меланезии. В этом обществе, находящемся на уровне каменного века, никому не приходит в голову, что мужчина — безраздельный владелец своей «купленной» невесты. Правда, жених уплачивает родственникам невесты выкуп (ценными раковинами или свиньями). В этом смысле подтверждается купля-продажа невесты, и супруг как бы становится владельцем жены. Но в действительности это совсем не простая купля-продажа. Подарки для выкупа невесты дарятся родственниками жениха, но стоимость свадебного пиршества, на которое приглашаются жители двух-трех деревень, вся эта масса еды и питья относится за счет семьи невесты. Очень часто стоимость съедаемых свиней и прочей снеди во много раз превышает стоимость жениховских подарков. Этот обмен ценностями является не только красивым жестом или обрядом, но имеет глубоко правовое обоснование. Если молодой супруг будет плохо обращаться с новобрачной, она имеет право вернуться в родительский дом, и тогда происходит нечто не совсем для нас обычное. Вместо того чтобы получить обратно уплаченный выкуп и использовать его на приобретение новой невесты, покинутый супруг обязан полностью возместить стоимость брачного пиршества (в различных районах имеются варианты этого правила). Если брошенный супруг захочет жениться вторично, то все подарки новой невесте он обязан сделать за свой личный счет, поскольку его родственники уже однажды выполнили свои обязательства, дав ему средства на приобретение первой супруги. Такой порядок сильно ограничивает кулачную деятельность мужей.

Про різницю в масштабах праці – зокрема репродуктивної (книжки Бетті Фрідан ще не було!):

Если всерьез говорить о домашнем рабстве, то туземные женщины работают вполовину меньше, чем жены американских фермеров. Прежде всего это объясняется простотой образа жизни и отсутствием нарочито созданных стандартов. В здешних домах нет ненужного количества комнат, нет мудреных украшений, являющихся местом скопления пыли: здесь домашнее хозяйство просто и примитивно. Тут никто не знает дюжин простынь и полотенец, скатертей и салфеток, мужских сорочек и нижнего белья, женской всякой всячины, которую нужно еженедельно стирать и гладить. Впоследствии мы часто проводили дни в обществе туземных женщин, изучили их труд в доме и на огородах и могли сопоставить его с нескончаемым, колоссальным трудом американской фермерши. Не так легко туземным женщинам таскать на себе тяжелые корзины с огорода домой, но зато все работы по посадке, прополке и уборке урожая ведутся неторопливо, перемежаясь с болтовней и сплетнями (как, впрочем, и у всех женщин), чему крайне способствует работа на одной поляне, где каждая семья имеет свой небольшой участок. Несмотря на принесенные домой горы груза, домашнее хозяйство остается очень несложным. Вся пища готовится на общем очаге, а после еды и приготовления пищи не бывает обычных у нас гор грязных тарелок и кухонной посуды, которые надо мыть, отскабливать, сушить и ставить на место. Даже не нужно думать о судьбе кухонных отбросов, так как собаки сжирают их раньше, чем они становятся отбросами.

Про масштаби залежності (звучить трохи ідеалізовано, але нехай):

Если считать обязательный труд рабством, то туземных женщин можно отнести к категории рабынь, но не рабынь своих мужей. Каждый взрослый меланезиец обязан участвовать в работах на пользу своей деревни. Характер работ является неизменным, и слабый пол получил ряд преимуществ перед мужчинами. Если не считать возложенную на женщин обязанность по переноске тяжестей с огорода, то все физические работы выполняются мужчинами: они должны рубить лес на дрова или строительные материалы, сооружать новые дома, расчищать заросли при устройстве новых огородных участков, а также выполнять менее тяжелые работы, к которым относятся охота и рыбная ловля. Забота о детях делится пополам. Когда период младенчества и раннего детства оканчивается, мальчики сопровождают отцов на охоте и участвуют в мужских работах. Равным образом девочки повсюду сопутствуют матерям, обучаясь тому, чем они будут заниматься в будущем.

Выполнение общественных работ является неотъемлемой и само собой разумеющейся частью жизни меланезийца, столь же естественной, как дыхание.

Про етично-матримоніальні труднощі (судячи за спогадами Майтінер законні міжрасові шлюби на той момент були рідкісними, а от легалізація позашлюбних дітей метисів траплялася регулярно):

В действительности он не был болен, а страдал от сложных обстоятельств, именуемых влюбленностью в девушку-полукровку. Если бы она была чистокровной туземкой, он мог бы взять ее к себе в «экономки», но она была добродетельной христианкой, и ее белый отец дал ей воспитание на юге, а со временем она должна была унаследовать отличную плантацию. Молодой врач должен был либо жениться на девице, либо отказаться от всяких намерений, и эта проблема целиком и полностью занимала его мысли.

А це просто два рознесені текстом спостереження, які, можна сказати, гармонійно поєднуються.

Трудно объяснимым было и возбуждение всей деревни, и яростные речи по поводу случая соблазнения в деревне, где молодежь при первых проявлениях половой зрелости начинает эксперименты в области сексуальных отношений. Обычно родители с полным безразличием относятся к подобным развлечениям молодежи, особенно если учесть, что местные девушки никогда не беременеют до формального замужества (явление не вполне понятное даже ученым).

Аборты тоже незаконны. Такая деятельность может серьезно повредить продающей магические средства бабке-колдунье, если только белым людям удастся ее уличить. Правда, ни один туземец никогда не донесет на столь ценимую в деревне личность.

Керолайн Майтінґер, з академічної точки зору, антропологом не вважається, але її книжка – це цікаве, захопливе та корисне читання. Власне, серед читаного мною це один з найкращих зразків проговорення проблеми “Про себе та Іншого”. Ну, і навіть якщо не заглиблюватися – це ще й шикарна розвага для осінніх вечорів. А коли ще читати про пригоди двох відчайдушних дівчат серед пальм? 🙂

PS: хочу український переклад. Російський – радянський та відверто застарілий.